but Minnie had a heart as big as a whale
Мне снилось, а может быть, не снилось, не знаю, - что я встал, подошел к зеркалу и увидел, что половины меня нет.
Как будто скальпелем вдоль позвоночника разрезали и одну половину меня забрали, и её больше нет.
А я стою перед зеркалом, глазами моргаю и ничего не могу понять.
Прости, не глазами - глазом.
Потому что второго не было, и уха тоже не было.
И поэтому я видел всего половину и слышал половину, и чувствовал - наполовину меньше.
Было ощущение, что это не меня разрезали, а мир, что не меня меньше стало, а его, и что он больше не целый.
В музыке, а я сразу включил музыку - громко-громко, чтобы проснуться, не было части нот и слов,
за окном не было половины красок, в солнце - половины тепла.
Но я знал, что мир целый,
а меня осталась только половина.
И это было очень грустно, настолько, что я решил пойти спать, в надежде, что это просто сон и,
когда проснусь, он пройдет.
Самое удивительное для меня в этом всем было то, что я мог идти, у меня не было ноги, а я мог идти.
И это мне казалось неправильным.
Настолько, что хочется все вокруг разбить, сломать, как-то исправить, изменить, ну не должно так было быть, я должен был упасть,
но я шел, и это было неправильно.
Совсем, совсем неправильно.
Но я шел, и дойдя до кровати, я лег, закрыл свой единственный глаз и уснул.
(с)
Как будто скальпелем вдоль позвоночника разрезали и одну половину меня забрали, и её больше нет.
А я стою перед зеркалом, глазами моргаю и ничего не могу понять.
Прости, не глазами - глазом.
Потому что второго не было, и уха тоже не было.
И поэтому я видел всего половину и слышал половину, и чувствовал - наполовину меньше.
Было ощущение, что это не меня разрезали, а мир, что не меня меньше стало, а его, и что он больше не целый.
В музыке, а я сразу включил музыку - громко-громко, чтобы проснуться, не было части нот и слов,
за окном не было половины красок, в солнце - половины тепла.
Но я знал, что мир целый,
а меня осталась только половина.
И это было очень грустно, настолько, что я решил пойти спать, в надежде, что это просто сон и,
когда проснусь, он пройдет.
Самое удивительное для меня в этом всем было то, что я мог идти, у меня не было ноги, а я мог идти.
И это мне казалось неправильным.
Настолько, что хочется все вокруг разбить, сломать, как-то исправить, изменить, ну не должно так было быть, я должен был упасть,
но я шел, и это было неправильно.
Совсем, совсем неправильно.
Но я шел, и дойдя до кровати, я лег, закрыл свой единственный глаз и уснул.
(с)