[valvel]

Ф.Кафка «Письма к Милене»

Вот, что значит любить - любить в каждой строчке и каждой строчкой.
***
Что здесь главное, Милена? То, что ты якобы написала, или, может быть, все-таки доверие? Однажды ты уже писала об этом, в одном из последних писем в Меран, я не успел ответить.
Пойми, Робинзону пришлось наняться на корабль, совершить опасное путешествие, пережить кораблекрушение и много чего еще, а я, случись мне потерять только тебя, уже стал бы Робинзоном. И даже куда большим Робинзоном, чем он. У него еще был остров, и Пятница, и много всего, а в конце концов и корабль, который подобрал его и почти все вновь превратил в грезу, у меня же не осталось бы ничего, даже имени, я бы и его отдал тебе.
***
И потому я, не в пример тебе, до некоторой степени независим, именно потому, что зависимость так превышает всякие границы.
***
«Или – или» слишком огромно. Или ты моя, и тогда все хорошо, или же я теряю тебя, а тогда все не то что плохо – тогда просто ничего нет: ни ревности, ни страдания, ни страха – вообще ничего. Разумеется, кощунство – так полагаться на одного человека, оттого-то и там закрадывается страх за опоры, но это не страх за тебя, а страх, что вообще хватает дерзости этак строить. И потому к противодействию (но так, наверное, было и изначально) в твоем милом земном лице примешивается столько божественного.
***
Терпеть не нужно. Разве нет глаз, чтобы их себе вырвать, и сердца для той же цели? И ведь это не так уж и плохо, это преувеличение и ложь, все преувеличение, одна только тоска истинна, ее не преувеличишь. Но даже истина тоски не столько ее истина, сколько выражение лживости всего прочего.
Звучит вздорно, но так оно есть.
И когда я говорю, что ты для меня самое любимое, пожалуй, это тоже не подлинная любовь; любовь -то, что ты для меня нож, которым я копаюсь в себе.
***
Я не прощаюсь. Это не прощание, разве что сила тяжести, которая только и ждет удобного мгновения, совсем утянет меня вниз. Но разве она сможет – ведь ты живешь.
***
Я убежден, что уже малейшая возможность писать письма – рассуждая чисто теоретически – принесла в мир ужасный душевный разброд. Это ведь общение с призраками, причем не только с призраком адресата, но и со своим собственным призраком, который разрастается у тебя под рукой, когда ты пишешь письмо, а уж тем более серию писем, где одно письмо подкрепляет другое и уже ссылается на него как на свидетеля. И кому это пришла в голову мысль, что люди могут общаться друг с другом посредством писем! Можно подумать о далеком человеке, можно коснуться близкого человека – все остальное выше сил человеческих. А писать письмо – это значит обнажаться перед призраками, чего они с жадностью и ждут.
Написанные поцелуи не доходят по адресу – их выпивают призраки по дороге. Благодаря этой обильной пище они и размножаются в таком неслыханном количестве. Человечество это чувствует и пытается с этим бороться; чтобы по возможности исключить всякую призрачность меж людьми и достигнуть естественности общения, этого покоя души, оно придумало железную дорогу, автомобили, аэропланы, но ничто уже не помогает, открытия эти делались уже в момент крушения, а противник много сильней и уверенней, он вслед за почтой изобрел телеграф, телефон, радио. Призракам голодная смерть не грозит, но мы-то погибнем.
***
И, когда я говоря, что ты для меня самое любимое, пожалуй, это тоже не подлинная любовь; любовь - то, что ты для меня нож, которым я копаюсь в себе.
***
я устал, ничего не знаю и хотел бы лишь уткнуться лицом в твои колени, чувствовать на волосах твою руку и остаться так навеки.
***
Ты — моя, даже если я тебя никогда не увижу.
***
Вчера я советовал тебе не писать мне каждый день, я и сегодня не изменил своего мнения, так было бы лучше для нас обоих, и советую тебе это еще раз, а еще более настоятельно, - только, пожалуйста, Милена, не следуй моему совету и все таки пиши каждый день, хоть несколько строк, совсем коротенькие письма, две строчки, одну, одно слово, но без этого слова я смогу обойтись, только мучительно страдая.
***
мне же все время и даже в тысячу раз больше, чем все время, а еще лучше - все - все время, какое только есть, необходимо для тебя, для размышления о тебе, для дыхания в тебе.
***
Либо мир так мал, либо мы так огромны, во всяком случае мы заполняем его целиком.
***
Одинокое несовершенство нужно терпеть, каждое мгновение, несовершенство вдвоём терпеть не нужно.
***
Больше всего мне хотелось бы убежать каким - нибудь путем, который не ведет ни к тебе, ни к нему, куда - нибудь в одиночество”.
***
Мне кажется иногда, что мы, вместо того чтобы жить вместе, просто тихо - мирно уляжемся вместе, чтобы умереть. Но что бы ни случилось - все будет рядом с тобой.
***
Человек, терзаемый своими демонами, совершенно бессознательно мстит ближнему.
***
“Умереть” можно и в самой жизни.
***
Выходит, мы совсем отдалились друг от друга, Милена, и лишь одно, но могучее желание нас объединяет: чтобы ты была здесь, чтоб лицо твоё было рядом со мной, как можно ближе.
***
Разве смогла бы ты стать для меня тем, что ты есть, если б я был в тебе не уверен?
***
Если сердце не бьется, а как же ему биться, если ты отвернулась?
***
Я никогда больше не уеду от тебя в такую даль.
***
И твоя рука покоится в моей, пока ты ее не отнимешь.
***
Все, что ты пишешь обо мне, ужасно умно, мне нечего добавить, пусть все так и остается. Только одно, о чем ты написала, я хочу высказать еще откровеннее: несчастье мое в том, что я всех людей — а уж самых дорогих для меня прежде всего — считаю хорошими, и умом и сердцем так считаю (только что входил человек и перепугался — на моем лице, обращенном в пустоту, выразилось это убеждение, — вот только тело мое как-то не может поверить, что они, когда надо, действительно будут хорошими, оно съеживается от страха и, вместо того, чтобы выждать проверку (которая в этом смысле поистине спасла бы мир), медленно заползает на стену.
***
И ведь люблю я при этом вовсе не тебя, а нечто больше — мое дарованное тобой бытие
***
Мне же всё время, а ещё лучше — всё-всё время, какое только есть, необходимо для тебя, для размышлений о тебе, для дыхания в тебе.
***
Главное — что у меня в кармане была твоя телеграмма: ходить с ней — это совершенно особое чувство.”